Я еду в Крым! Сколько времени мы собирались совершить это паломничество на перекресток культур и цивилизаций! Я еду к морю! Море! Какой дивной мелодией насыщено это слово, какой гаммой ощущений одаряет оно своим звучанием! Я увижу его…
Прибойная волна! Являя завораживающий ритм природы, она возвращает истерзанной рваным темпом городской жизни душе гармонию бытия, освобождает от аритмии суетных неотложных дел, от судорог бесконечного страха куда-то опоздать или что-то не успеть.
Я буду сидеть на камне, пить мелкими глотками воздух, насыщенный запахами морских глубин, прибрежных камней, водорослей, выкинутых по неосторожности или прихоти шаловливых волн из своей родной стихии; впитывать в себя соцветия ультрамаринового, индиго, голубого, пурпурного, изумрудного — этой беспредельной гаммы синего царства воды и неба. Я получу бездну времени и пространства до самой линии горизонта — этого мнимого слияния неба и воды — величайшей и прекраснейшей из иллюзий, явленных на земле.
И моя душа оттает, успокоится, вернувшись в свое изначально-младенческое состояние бескорыстного созерцания этого непонятного, завораживающего, пугающего и такого любимого мира живущих на земле созданий от бактерии до человека.
Выезжаем мы уже сегодня через два-три часа. Итак, пора в путь-дорогу, в которую уже проложен пролог.

Предвижу все: как оскорбит читателя мой слог туманный…
Но даже страшно себе представить его возмущение, если сейчас я предложу сразу же и заключительную часть, именуемую эпилогом. Но право же! Совершенно невозможно не подвести некоторые итоги, а потом уже можно будет с легкой совестью отправиться по морю впечатлений от уникального места на планете Земля — легендарного Крыма. Да и выбранная нами основная нота, некий контрапункт — линия горизонта очень этому способствует, ибо небо подобно прологу являет девственно чистый лист ожиданий, неясных мечтаний и представлений, плывущих как облачка и постоянно меняющих свои очертания. А эпилог возвращается к нашим ногам конкретикой водной глади, прибрежных камней, древних развалин и т.д.
Все же остальное навалившейся массой впечатлений сливается в одну линию какой-то наполненности до краев, и только обращаясь к бедной памяти и основательно ее встряхивая, можно извлекать оттуда сюжет за сюжетом тех событий и впечатлений, которые были совсем недавно, но уже успели раствориться во внутренних лабиринтах души, ибо эти впечатления оказались ей очень созвучными.
Так крымская земля жаждет влаги, изнывая от раскаленных под сильным южным солнцем скал и камней, а редкие небесные орошения впитываются всей ее испещренной поверхностью в мгновение ока, не оставляя видимых следов. Но эта влага, просачиваясь сквозь темные глубины, собирается в подземные озера и реки, чтобы потом под властной молитвой святого отшельника забить пульсирующей жилкой драгоценной влаги в нужном месте в урочный час…
И моя душа мгновенно вобрала в себя ароматы Крыма, заполнив зияющие пустоты его целительными энергиями, и почувствовала себя младенчески безмятежной, целостной, воссоединенной с Создателем.
Я искала и нашла тот первоэлемент, точку отсчета, которые мы неизбежно теряем в сутолоке повседневных забот. То ли волны моря являются метрономом, восстанавливающим утерянный изначальный ритм, то ли сама древняя земля настолько уходит в глубину времен, что образуется некий беспредельный коридор — вертикаль времени, где на каком бы уровне ни оказался, будет нулевая точка отсчета, соединяющая глубокое прошлое с необозримым будущем через мгновение настоящего.
Эта нулевая точка всегда будет ИСТОКОМ в том смысле, что рождает ощущение НАЧАЛА. Это самое удивительное свойство Крымской земли — быть Началом, Колыбелью. И чтобы прикасаться к этому Началу, необходима молитвенная яснота души, которая всегда присутствует у святого подвижника, открывающего людям источник воды или знаний.

Ух, как же жарко… Еще чуть-чуть — и расплавится железо вагона. Как же ходить днем по улицам?!
К счастью мы приехали на этот дивный полуостров поздним вечером, почти ночью. И вот — долгожданное утро, я выбегаю на улицу, по которой иду впервые в жизни. Накануне вечером мне примерно указали направление к морю. Да и честно говоря, пройти мимо моря, так сказать — разминуться с ним, не более реально, чем, двигаясь на север, оказаться в Антарктиде.
Но мне надо было непременно попасть к морю через Херсонес, а это несколько усложняло задачу. Но, памятуя о том, что «язык и до Киева доведет», я воспользовалась этим народным средством. Тут хочется сделать комплимент севастопольцам за их очень доброжелательное отношение к чужакам. Мне подробнейшим образом объяснили путь на Херсонес, так что я совсем недолго плутала между крепостной стеной и теннисным кортом.
И вот я иду по древней (хочется в это верить, ибо с Херсонесом ни в чем нельзя быть уверенным) каменной дороге… Однако! Какое страшное темно-синее облако движется с юго-запада довольно быстрыми темпами. Ну и встреча мне уготована.
Я приготовилась к грому и молниям, к шквалистому ураганному ветру, искала хоть какое-то место в качестве укрытия. Но в степи, каковым является бОльшая часть этого полуострова, не так-то просто это сделать. Вот передо мной небольшая рощица премиленьких корявеньких кустарничков, которые оказались, чуть ли не тысячелетними дикими фисташками.
Я забралась в самую гущу. Но хлынувшая потоками с неба вода не оставила на мне ни одного сухого места. Прятаться было бесполезно, я вылезла из своего укрытия, сняла обувь и отправилась вниз к морю по стремительным потокам бесчисленных ручьев. Все разрешилось именно обилием воды — без молний и порывов шквального ветра. Потом я узнала, что это было событие «из ряда вон»: дожди в это время — большая редкость.

С этими дорожными этюдами всегда одна и та же проблема: вовремя ненаписанные, они изрядно теряют первоначальный сильный аромат впечатлений. Не писать бы вовсе, да уж как-то нельзя, раз оно начато. А прошло уже четыре месяца. Так соблазнительно, имея уже пролог и эпилог, набросать еще пару-тройку картинок и закончить поскорее. Но совесть автора не позволяет это сделать, поэтому приходится изо всех сил напрягать свою память, извлекая из нее уже поистершиеся картины, которые не так давно были необычайно яркими.
Увы! Тут еще переезд на другую квартиру случился. Просто какое-то заколдованное это эссе получается, как и сама Крымская земля, неохотно раскрывающая свои тайны, которым есть где прятаться: многие города уже почти совсем сравнявшиеся с землей и поверженные буйной растительностью притаились по склонам гор.
А сколько еще нераскрытых тайн остаются сокрытыми в бесчисленных лабиринтах пещер! В Крыму, особенно в южной его части, привлекает не только чрезвычайно живописное побережье, но и бесчисленное количество плато невысоких гор, на которых, как правило, имеются остатки былых строений.
Можно в буквальном смысле стать первооткрывателем какого-то древнего старинного поселения, почти целиком скрывшегося под мшистым ковром и корявыми стволами буйной южной растительности. И только какое-то неясное ощущение чьего-то незримого присутствия заставляет замедлить шаг, оглянуться по сторонам и скорее почувствовать, чем увидеть руку древнего строителя. А потом, уже тщательно обследовав каждый камень и каждый выступ убедиться, что это действительно древняя кладка стен, может оставленная римлянами, а то и еще более древними поселенцами, которых на этой земле было не мало. А вот выступает на поверхность сооружение, очень напоминающее по стилю доисторические дольмены.
Внизу течет речка Арманка. В жаркое сухое лето она пересыхает в некоторых местах. Тогда обнажаются ее сокровенные углубления, сглаженные постоянным током воды, в которых она удерживается и настаивается, подогреваемая щедрыми солнечными лучами до особого состояния мягкости, которая ощущается при погружении в лоно этих каменных ванн. В их глубинах жизнь продолжается полным ходом: через некоторое время со всех сторон к нежданному пришельцу устремляются маленькие рачки и слегка пробуют гостя «на зуб», делая чудесный тонизирующий массаж. Но главные хозяева этих маленький озерков — многочисленные лягушки, внимательно наблюдающие за незваными гостями, готовые нырнуть в любой момент и схорониться на дне. Удивительный и полный еще многих неразгаданных тайн сокровенный уголок Южного Крыма.

Нет смысла описывать в эссе знаменитые горные поселения, известные еще с Таврических времен, такие как Кыз-Кермен, Эски-Кермен, Кыз-Куле, Тепе-Кермен и, конечно же, самые знаменитые из них Мангуп и Чуфут-Кале. Для этого существуют справочники и путеводители. В эссе предполагается передать живую картину, увиденную глазами автора, чтобы читающий мог почти реально прикоснуться к нагретым жарким солнцем пористым каменным плитам и случайно разглядеть чуть заметные вытесанные грани на древнем камне, возможно нанесенные доисторическим каменщиком. И кто может точно сказать — сколько лет человечество проживает на этой земле.
Что можно с уверенностью сказать так это то, что на Крымской земле встретились многие народы и создали со временем общее пространство культуры, вместившей в себя и первобытный уклад киммерийцев, и звериный стиль тавро-скифов, и устои классической культуры греков, внесли свою лепту готы и генуэзцы, хазары и гунны, татары и славяне. Даже римляне здесь мостили свои дороги, строили оборонительные стены и крепости. Смешивались языки и религии, заменяя и дополняя друг друга. Народы сотрудничали и враждовали, заключали союзы и воевали, наслаивая один культурный слой на другой.
Но как глубоко в глубь времен можно заглянуть, имея хоть какие-то следы человеческой деятельности? Эту глубину никто по-настоящему не исследовал, поэтому можно строить самые смелые догадки.
Однажды я рано утром отправилась на мыс Фиолент, где расположен мужской Георгиевский монастырь. Народу было совсем немного, я имела возможность спускаться не торопясь, останавливаясь на площадках, с которых открывались прекрасные виды на окрестности и на морскую гладь; море в тот час было очень спокойное и прозрачное. На одной из площадок я увидела странные кривые линии на морском дне и стала их внимательно рассматривать. На моих глазах они сложились в линии дорог, проложенных между подводных холмов. Сразу потекли мысли о допотопном времени, когда еще климат в Крыму был суровым из-за близкой границы снегов. Когда уровень моря был много ниже настоящего, когда древние греки, изредка посещая эти места, называли их царством Аида: многочисленные пещеры и гроты клубились туманом от смешения теплого влажного морского воздуха с холодным, дующим с вершин заснеженных гор. Здесь греки встречались с таинственными циклопами — огромными пещерными жителями.
Да, это легенды и мифы. Но в основе их лежат исторические факты, миф всегда является их отражением. Через мыс Айя проходит тропа Атлантов. С чего бы ей так называться? Атланты были очень высокими, не их ли встречали греки на этих берегах? Не они ли оставили циклопические каменные кладки, которые находят под более поздними и более мелкими Таврических времен?
В таком случае прослеживаются три эпохи: допотопная, когда уровень моря был метров на 200 ниже современного, а климат был очень холодным. Время потопа, когда уровень воды резко поднялся за счет быстрого таяния ледников — эпоха оледенения закончилась, когда воды неистового Гольфстрима устремились, ничем больше не сдерживаемые далеко на север. Климат стал значительно теплее.
Крымский полуостров до краев заполнился водой, остались только незатопленными самые верхние участки невысоких Крымских гор. Вода, очевидно, сошла также быстро, как и поднялась, но ее следы остались в мягкой известковой породе, которая очень распространена по всему Южному Крыму.
Известняк быстро размывается водой, особенно морской. Вода подобно искусному зодчему сотворила многочисленные гроты, пещеры, колодцы самой причудливой формы и самой разной величины. Затем уже родники, ручейки и речки продолжили работу морской стихии.
Так появились нерукотворные храмы почти по всему Крымскому побережью, уходя далеко вглубь полуострова и создавая неповторимый Крымский пейзаж — столообразные горы с плоскими вершинами — яйлы, изукрашенные сверху донизу изощренной резьбой пещер и гротов.
Что было в то время на полуострове, сказать трудно, возможно, что жизнь на некоторое время слегка замерла, накрытая мощной толщей воды. Кто знает? Вода унесла с собой многие свидетельства о допотопных обитателях, не оставив почти ничего. Почти…
И вот началась третья послепотопная эпоха, когда человек вновь стал осваивать освободившуюся сушу, еще дымящуюся влажными испарениями, исходящими из глубоких пещер и колодцев. Мягкая порода легко поддавалась, позволяя углублять и расширять естественные пустоты гор, и из-под руки древнего мастера вырастают ансамбли пещерных городов и монастырей. К тому же на плоских вершинах было очень удобно возводить города-крепости, используя естественные каменные стены, дополняя их искусственными кладками, выдалбливая проходы между пустотами, соединяя верхние ярусы с нижними каменными ступенями, выдолбленными в скале. Так рождались удивительные совместные творения природы и людей, которые настолько гармонично вписывались в Крымские пейзажи, что их можно назвать шедеврами пещерно-каменного зодчества.
Если снять привычные временные ограничения в шесть-десять тысяч лет, отведенные официальной наукой на рождение и развитие самых первых цивилизаций и позволить себе углубиться в толщу времени и пространства, то будут открываться пласты совсем иных цивилизаций, иных во всех отношениях. Поэтому современному человечеству очень сложно их классифицировать как цивилизации. Их принято называть мегалитическими или циклопическими. Современным человеком они зачастую и не рассматриваются как собственно цивилизации: какие-то ужасающих размеров каменные глыбы, взгроможденные непостижимым образом друг на друга.
Но эти самые примитивные допотопные времена той или иной находкой поражают глубиной постижения тайн природы, созвучностью с ней, цельностью, нераздельностью, которых нет в современных цивилизациях. Мы постоянно отгораживаемся от природы, пытаемся ее покорить, подчинить, явно переоценивая свои силы и возможности и недооценивая ее мощи, разумности и целесообразности.

Возможно ли говорить о примитивности народов, которые могли обрабатывать огромные каменные глыбы, придавая им идеальную сферическую форму, что можно сделать, только используя соответствующие инструменты? Даже сейчас это непростой технологический процесс. Но это только — надводная часть айсберга. Еще интереснее — использование этих гигантских сооружений как космических антенн и точнейших астрономических приборов! Возможно, что как раз мы, оторванные от Истоков, примитивно мыслим и еще примитивнее чувствуем…

Крым — перекресток времени и пространства; никому не дано разгадать все его тайны. Его можно изучать по многочисленным печатным материалам, или просто исходив вдоль и поперек, посещая его бесчисленные долины, каньоны, яйлы. Но этой земле всегда будет что сказать ее почитателям, ибо в лабиринтах исторических эпох, как и в переплетениях ее каменных ажурных проемов и пустот достаточно неизведанного материала еще на многие-многие времена.